Я думаю, это действительно излечило бы меня, если бы не юный
Уилсон. Ложась спать, я взял горчичник - великолепный горчичник , в ширину и
в длину по восемнадцати дюймов - и положил его так, чтобы он оказался под
рукой, когда понадобится. Юный Уилсон ночью проголодался и... вот вам пища
для воображения.
После недельного пребывания на озере Биглер я отправился к горячим
ключам Стимбоут и там, помимо паровых ванн, принял кучу самых гнусных из
всех когда-либо состряпанных человеком лекарств. Они бы меня вылечили, да
мне необходимо было вернуться в Вирджиния-сити, где, несмотря на богатый
ассортимент ежедневно поглощаемых мною новых снадобий, я ухитрился из-за
небрежности и неосторожности еще больше обострить свою болезнь.
В конце концов я решил съездить в Сан-Франциско, и в первый же день по
моем приезде какая-то дама в гостинице сказала, что мне следует раз в сутки
выпивать кварту виски. Приятель мой, проживавший в Сан-Франциско,
посоветовал в точности то же самое. Каждый из них рекомендовал по одной
кварте - вместе это составило полгаллона. Я выпивал полгаллона в сутки и
пока, как видите, жив.
Итак, движимый исключительно чувством доброжелательства, я предлагаю
вниманию измученного болезнью страдальца весь тот пестрый набор средств,
которые я только что испробовал сам. Пусть он проверит их на себе. Если эти
средства и не вылечат - ну что ж, в самом худшем случае они лишь отправят
его на тот свет.
Терапия, как один из больших разделов медицинской науки, родилась
одновременно с появлением первобытного человека, и по природе своей она
была, и отчасти осталась, наукой эмпирической. Человек стал искать в
окружающей его природе средства, помогающие излечить его повреждения, укусы
ядовитых насекомых и животных и т. п. Из наблюдения за тем, как действуют на
пострадавшего эти средства, эмпирически собирался опыт самоврачевания. Он
передавался из рода в род и постепенно обогащался, что и дало начало
возникновению нар одной медицины, которая была эмпирической.
Но народные средства иногда действовали, а иногда и нет. Пришлось
ознакомиться, с одной стороны, с действием лекарства, а с другой - с
причинами и сущностью болезней, а также с различием между больным и здоровым
состоянием человека. Оказалось необходимым изучить строение и функции
здорового человека, а затем и изменения, возникающие в нем при болезни. Так
получились первоначальные понятия об анатомии, физиологии и патологии, с
одной стороны, а с другой - о лекарственных и врачебных мероприятиях вообще,
т. е. о терапии.
Накопившийся таким образом научный материал и новые открытия во всех
областях медицинских знаний требовали их систематизации. При этом логическая
обработка, систематизация и умозаключения порождали в каждой науке свои
теории. С появлением новых фактов и новых установок теории постоянно
менялись и не всегда давали удовлетворительные объяснения фактам врачебной
практики. Из-за этого часто приходилось снова обращаться к эмпирическим, уже
испытанным лечебным средствам и разочаровываться в постоянно меняющихся и не
достигающих лечебной цели теоретических знаниях и указаниях. Таким образом,
вся медицина того времени, да и теперь это встречается, шла по двум почти
обособленным направлениям: научно-теоретическому и эмпирико-практическому
(лечебному). Нередко работники теоретической науки отрывались о лечебной
практики и, не имея дела с больными, соз давали сообразно с направлением
научной мысли, а также философскими установками своего времени, и вновь
полученными сведениями, свои собственные теории о здоровье, о болезнях и о
том, какие методы и мероприятия (теоретически) должны были бы оказываться
полезными в соответствующих случаях. Практика же нередко замечала, что,
именно пользуясь этими (иной раз надуманными) советами, она попадала впросак
и поэтому предпочитала оставаться на позиции своей эмпирии.
|